Записки ворчливого попугая

( Collapse )


Серррый дом, крррасавец статный, сам с исторррией занятной, птицы на фасаде всюду – совы, коррршуны. Что будет – если лебеди, воррроны вдррруг забудут мифы дома? Сколько пррро него сказаний, сколько ррразных толкований – и забудется всё это? Иль молва плывёт по свету?

Как-то в сумерррках вечерррних (попугаю было скверррно) он к своим дрррузьям крррылатым подлетел почти пиррратом и пррромолвил: может, нам покурррлыкать пррро дома? Вы – прррекрррасны в серрром камне, вы по нррраву сэррру, даме, я б сложил о вас поэму на любую птичью тему, потому что птицы – ах!, и о птицах – лишь в стихах!
 
Хорррошо, сказали птицы, мы рррасскажем, что нам сниться из прррошедших тех веков, но итог пока таков: суета сплошная в миррре, где покой, в какой кваррртиррре? Всё ррреклама, магазины, ррраньше – тоже, что и ныне… Где покой для птиц с фасада? Вот зачем ррреклама рррядом?
 
Попугай, слегка смущённый и порррядком огорррчённый, им ответил, что сейчас не зависит всё от нас. В нашей власти только память, да уменье видеть в камне судьбы, счастье и беду. Вот об этом Какаду и пррродолжит очень скоррро, чтоб пррредстал пррред вашим взоррром тот рррассказ… Ну ладно, после. Жду на днях вас снова в гости! А пока, знакомьтесь – он –  серррый статный «птичий» дом!
 

Сначала немножко два слова о доме, чтобы исторррия стала знакомой.
 
Конец восемнадцатого – начало девятнадцатого – это, пожалуй, точка отсчёта.  В серрредине девятнадцатого к трррёхэтажному дому была пррриделана надстррройка, и только уже в конце перррвого десятилетия двадцатого века арррхитекторрр Минаш несколько покумекал, и постррроил новое шестиэтажное здание так, что старррый дом полностью вошёл в него. А, это, скажу я Вам, не очень-то и легко. Да ещё во дворрре выстррроил кинематогррраф. Только вот я совсем ещё птенец как фотогррраф, так что все снимки этого дома – из интерррнета.  В следующем же посте будут, надеюсь, самые интеррресные куплеты.

А пока всего лишь один занимательный эпизод – с помощью нот (ну и, конечно, своего искусства) молодой Дмитрий Шостакович в начале 20-х годов зарррабатывал себе на жизнь  озвучивая экррранные чувства, или дррругими словами, ррработая тапёррром в этом самом кинематогрррафе – так нам рррассказывают его многоуважаемые биогрррафы.