luvida"Память, память, за собою позови..."
«…Врачи, снимите мне кардиограмму.
Зажму в горсти свою седую прядь.
Отца под первым номером, а маму
Под номером десятым – РАССТРЕЛЯТЬ…»
Бережно храню тоненькие книжечки стихов с автографом человека, который появился на этот свет в неволе и всю жизнь стихами беседовал с портретами репрессированных родителей.
Они были убеждёнными троцкистами, за что и арестовывались неоднократно. Последний раз – почти в одно время в начале 30-х. Мама - Евгения Тиграновна Захарьян, рождённая в Тбилиси армянка, проживала в то время в Москве, а отец – еврей из Бердичева Сербский Соломон Наумович – в Тобольске (скорее всего, отбывал ссылку). На одном из этапов их многолетней кочевки по тюрьмам и лагерям они встретились, полюбили друг друга и родили сына Виктора. 13 октября 1937 года в Магадане их расстреляли «за контрреволюционную троцкистскую деятельность», которой они, по доносу, продолжали заниматься и в заключении. В этой же самой бумажке упоминается и «мальчик Витя» - именно о нём так пёкся доносчик, именно от него предлагал «изолировать» антисоветски настроенных родителей.
Но по иронии судьбы, именно этот мальчик и оказался самой главной жертвой тоталитарного режима. Он вырос в детском доме, но родителей не забыл. Его стараниями оба были реабилитированы ещё в 1956 году. Виктор Соломонович знал о них всё, о чём могли рассказать скупые страницы архивного дела. Он познакомился лично со всеми, кто знавал когда-то его мать и отца. По крупицам собирал биографию их недолгой жизни. Лишь одного так и не смог узнать Виктор Соломонович: где и когда он родился.
Я познакомилась с Виктором Соломоновичем в июне 1996 года в Магадане, где я жила и занималась реабилитацией жертв политических репрессий. Конечно, заочно я была с ним знакома, то есть знала о нём и его родителях всё. что и он сам. Он посылал на моё имя гневные письма-требования разыскать сведения, которые должен знать о себе каждый человек. И - видит Бог! Как потом и сам В.С. удостоверился, - я сделала всё, что было в моих силах, но "воскресить" архивы, уничтоженные во время Великой Отечественной войны, было не подвластно никому. В конце концов, мы с Виктором Соломоновичем подружились, и он мне признался, что заочно жутко меня ненавидел...
Виктор Соломонович Сербский скончался 9 января 2011 года. Он оставил после себя добрую память и… большую поэтическую библиотеку, которую собирал более полувека. Я не была там, к сожалению. Знаю о ней лишь по его рассказам и публикациям в интернете. Знаю, что на приобретение томиков со стихами Виктор Соломонович, поддерживаемый супругой, а затем и детьми, тратил большую часть своего семейного бюджета, что в начале 90-х годов подарил свою коллекцию городу Братску.
Если будете когда-нибудь в Братске, не пожалейте времени и зайдите в Библиотеку русской поэзии ХХ века, которая, надеюсь, будет носить имя Виктора Сербского.
Мой первый друг, мой друг бесценный...
Он не был моим Учителем по жизни и никак не повлиял на выбор профессии, он был преподавателем истории. Колоритнейшая внешность : высокий, жилистый, мослатый, он чем-то напоминал Маяковского.
Эрудит, каких мало, он мог на должном уровне преподавать все предметы, кроме математики и физики, превосходно владел немецким языком.
Я познакомилась с ним в 5 классе именно на уроке немецкого, когда он заменил заболевшего учителя. Помню, что нам было задано выучить четверостишие, каждый рассказывал ему наизусть этот стишок. Передо мной место пустовало, а когда очередь дошла и до меня, он сел на этот стул и спросил как меня зовут. Я ответила и начала декламировать стих. Он остановил меня и переспросил как меня зовут. Я растерялась, сцепила трясущиеся руки за спиной. Короче, он спрашивал мое имя трижды, как-будто силился что-то вспомнить.
Историю он преподавал нам в 9-10 классах, его уроки мне не забыть никогда : он прекрасно рисовал, поэтому все стенки класса были увешаны портретами военноначальников, картами военных действий. Он научил нас вести конспекты лекций и контрольные мы писали на КАЖДОМ уроке !
Мне кажется, что ему не с кем было общаться. Нет, конечно, он был женат, его мальчишки были старше меня. Я имею в виду другое общение, не бытовое. Он очень много читал и по своей специальности в том числе. Вероятней всего, среди учителей не было равных ему по интеллекту, его откровенно побаивались и избегали, не желая прослыть неучами на его фоне.
Не помню с чего это началось, но в какой-то момент он вдруг начал рассказывать мне, девочке-подростку, о своих жизненных неурядицах. Их было много...
Вспоминая сейчас те времена, я поражаюсь его выбору собеседника : мало того, что я была несмышленышем по жизни, так я еще училась в одной школе с его детьми ! Как он мог быть уверен в том, что я никому и ничего не расскажу ( а это мне впрямь и в голову не приходило ! ).
Это были скорее монологи, потому что говорил и рассказывал он, но они были как бы естественным продолжением каких-то прежних доверительных бесед. Я молча слушала, нисколько не удивляясь его откровенности, а говорил он о своем одиночестве, отношениях с людьми...
Приезжая на каникулы, я обязательно посещала школу только для того, чтобы встретиться с ним. Вы прекрасно знаете, что среди учителей в ходу та самая пресловутая "ярмарка тщеславия" : все гордятся тем, что выпускники их помнят, приходят и рассказывают о своих успехах. Все мои бывшие учителя были недовольны тем, что я прихожу именно к нему.
А дела его шли хуже и хуже, сами понимаете что является бичом всякого не до конца реализованного талантливого российского мужчины ! Он умер как и жил - быстро и легко, просто остановилось сердце и некому было оказать первую медицинскую помощь.
С тех прошло много лет, но не было ни одного дня, чтобы его имя не всплывало бы в моей памяти. Это не память, связанная с какими-то конкретными событиями, именами, нет !
Я думаю, что это память сердца, память прошлых жизней...
Временами мне кажется, что он тоже помнит обо мне и мне невыносима сама мысль о том, что он и там все так же одинок и неприкаян.
Как бы мне хотелось, чтобы мы не разминулись в очередной раз во времени и он обязательно был бы в числе тех, кто встретит меня на пороге моей следующей жизни !
Мой первый друг, мой друг бесценный ...
Пррродолжение следует.
