Category: животные

Category was added automatically. Read all entries about "животные".

Вторррой верррхний пост, которррый не прррост, это, типа, рррассказ специально для вас.

О главных  геррроях (не в снимках, но в лицах) сейчас вам подррробно поведает птица.

Во-перррвых, Андрррюша, хозяин кваррртиррры (и попугая, лучшего в миррре). Меня он увидел однажды в пррродаже,  рррешил, что я суперрр! (Ведь суперрр я, пррравда же?!) С тех поррр я вот с ним коррротаю мгновенья и жизни учу, когда есть вдохновенье.

А после Андрррюша к нам жить пррригласил крррасавицу Ларрру  (прррекрррасна – нет сил!), и я был, конечно, крррылами-то за, но Ларрра с собой пррритащила кота, о чём я вначале пррротестовал, уж больно бандюга меня доставал. И только пррредставьте – Пусиком кличут кошачьего монстррра  в умильном обличии!
Но это всё было когда-то давно, сейчас нам и думать об этом смешно, мы стали с ним птице_и_кото_дрррузьями, и дррружим все вместе, и сами, и с вами.

Исторррия вся есть по тегу «дневник», здесь кррратко для тех, кто к знакомству пррривык.

А, и ещё у нас новый жилец – сэррр Ланцелот, котёнок-птенец. Он вдррруг рррешил: Какаду – это  "мама"! Мама кота – звучит как-то стррранно для попугая в самом рррасцвете. Но что не бывает нынче на свете!

"О наших питомцах". Часть семнадцатая

Пррредыдущие части можно прррочитать здесь: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16

v_strannik

Не могу я больше молчать! И жить так больше не могу!
Она уже совершенно со мной не считается! А сперва такой милой казалась! Говорила ж мне бабушка – не доверяй рыжим! Самому смешно – ну какой же я был наивный и доверчивый, наее показную доброту купился! Но кто бы не купился? Она ведь такая ласковая была, так нежно на меня смотрела! Так радовалась, когда я приходил, и еда всегда как только - так сразу. Ну, а что еще мужчине и надо-то? Вкусная еда, ласка, и чтобы твое место на диване никто не занимал. Ну, и чувство, что ты в доме главный и вокруг тебя вся жизнь вертится. Я было и решил, что всегда так будет.
Как же, держи карман шире! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Знал бы, какая она змея – бежал бы, не останавливаясь до самой польской границы! Это она только сперва обходительная и ласковая была, пока приманивала.
Хотя звоночки с самого начала были. Когда мы только познакомились, я хотел ее на хорошую работу устроить - всегда в контакте с интересными людьми, командировки в престижные места и все такое. А она, дура, отказалась - мол, не по мне это. И вместо того, чтобы со мной в интересных местах тусоваться, со своими вздорными цветочками возится.
Лучше бы она работала, а то от нее дома вред один и всякие придирки: там не сиди, туда не ложись, это не трогай, хватит тут рассиживаться! Да разве же я рассиживаюсь? Я тружусь! И свой посильный вклад в хозяйство вношу! А она все свое – "где шлялся, мерзавец, все глаза проглядела, тебя ожидаючи"? Да где надо, там и шлялся, отчитываться перед ней не собираюсь!
( Collapse )

Наша сказка

Предыдущие части: I, II, III, IV, 1, 4, 5, 6, 7, 9, 10, 12

13. chiliu
... Вере вдруг стало зябко. Показалось, что каждая волосинка на её теле шевелится от внезапно подувшего ледяного ветерка. Кожа покрылась пупырками, стала "гусиной". Внутри, где­-то в животе, у девочки будто стал расти ледяной ком, поднимаясь всё выше, пока холод не заставил Верины зубы постукивать друг о друга.

­ - Что-­то мне нехорошо, -­ прошептала Вера Коду сквозь стучащие зубы.

­- Подожди, -­ отмахнулся от неё кот, ­чувствую, что я должен немедленно ответить на зов.

­ - Это какой такой зов? ­ - спросил Макар.

­ - Оооо! Всё потом, ­ - отмахнулся Кот Код и буквально растворился в воздухе.

­ - Чего это он? ­ - озаботился мальчик, обратившись к Вере.

Но Вере было не до ответов на его вопрос. Девочка вся вибрировала в прямом смысле.

­ - Верка! ­ - заорал Макар, но внучка Вероны не отвечала, контуры её тела постепенно становились нечеткими, как будто Вера мерцая, растворялась в окружающем пространстве. все это сопровождалось ненавязчивым шумовым фоном. "Опять эта "соль"", - автоматически отметил парень.

Дракон, до этого сидевший в сторонке, удовлетворённый своим состоявшимся вокальным выступлением, наконец обратил внимание на происходящее:

­ - Что ты смотришь?! Хватай её быстрее, да держи крепче! Она же исчезает!!

( Collapse )

Продолжение воспоминаний Сергея Мантейфеля о сестрах Гиппиус

Перррвая часть

Мне как-то и в голову не приходило, что ей уже много, много лет. А ведь была она уже согнувшаяся, седенькая старушка — низенькая, приятно морщинистая, в ходьбе клонившая одно плечо немного набок. Порою хворавшая и все же энергичная и в заботах непоседливая.
А как умела смотреть тетя Тата! Взгляд ее (как и у тети Наты) никогда не скользил мимо собеседника и не только был зорок и прям, не только выражал готовность «слушать» и «говорить», но и — опережая действительные слова — мгновенно и властно устанавливал единственно возможное условие общения с кем бы то ни было — честный, исключительно честный мыслеобмен.
Более того, этот взгляд еще и способен был жертвенно принимать, переливать в себя избыток горечи и страдания из глаз другого — обиженного, несчастного человека, пока тот не начинал смотреть просветленнее. Впитывая и поглощая чужую боль, глаза тети Таты не холодели, не ожесточались.
Они лишь утомленно сужались, и трудно было заметить великую сочувственную скорбь в лучистых складочках обаятельного старческого лица возле прищуренных век. Казалось даже, что это вовсе и не старость, и не печаль, а одна лишь неугасимая, вдохновенная душевная доброта окружила ее чудные глаза ласковыми лучиками-морщинками. Кто не различил в Татьяне Николаевне Скорбящую Матерь, тот увидел в ней добрую фею, — но и то славно! Да ведь это-то, впрочем, и главное в умеющем не плакать заодно, а надеждою утешить милостивом и умном человеке-целителе: знать, Небо ему помогает — собою заслонить сумрак и повернуться к человеку светлым ликом.

( Collapse )

Джеймс Хэрриот. МОИСЕЙ. НАЙДЕННЫЙ В ТРОСТНИКЕ

Да, придется поднапрячь силу воли, чтобы вылезти из машины. Все десять миль от Дарроуби я размышлял над тем, что особенно холодными йоркширские холмы кажутся вовсе не тогда, когда их укрывает снег, а именно сейчас, когда он только-только лег белыми полосами на их голых черных склонах и они смахивают на черно-белых тигров, изготовившихся к прыжку. А передо мной поскрипывают на петлях ворота, сотрясаемые ветром.
Машина, пусть без отопителя и полная сквозняков, все-таки казалась уютным убежищем в столь негостеприимном мире, и я добрую минуту не выпускал баранку из защищенных шерстяными перчатками рук, прежде чем собрался с духом и распахнул дверцу. Ветер чуть не вырвал ручку из моих пальцев, но я все-таки успел захлопнуть дверцу, прежде чем поплестись по смерзшимся комьям грязи к изгороди. Воротник моей теплой куртки был поднят, подбородок и уши укутаны шарфом, но все равно ледяные потоки воздуха хлестали по лицу, забирались в ноздри, обжигали виски.
Проехав ворота, я снова выбрался из машины, чтобы закрыть их, и тут сквозь слезы, туманившие взгляд, заметил нечто совершенно неожиданное. Рядом с дорогой было озерко, и среди заиндевевшего тростника, обрамлявшего его темную, твердую поверхность, глянцевито чернел какой-то клубочек. Я подошел поближе. Малюсенький, примерно шестинедельный котенок съежился в полной неподвижности, плотно зажмурив глаза. Нагнувшись, я осторожно потрогал пушистое тельце. Конечно, он мертвый — такой кроха никак не мог выдержать подобной стужи… Но нет, в нем еще тлела искорка жизни — на секунду ротик приоткрылся и снова закрылся.
( Collapse )